Кажется, это был конец.
Перси уже сто раз успел пожалеть о том, что не остался с группой сидеть у костра, а решил поизучать территорию, поискать следы. Искать следы пропавшего чёрт знает где Эндрю на совершенно незнакомой, топкой местности – эта затея звучала настолько бредово, что, наверно, с самого начала была обречена на провал, но сейчас здравомыслие было далеко не на стороне Перси. Он не хотел сдаваться. Упорно верил, что где-то Эндрю да есть, что он жив, что обязательно найдётся.
Не было никаких гарантий, что именно здесь, на Болотах, Эндрю и оказался. Перси порой даже сомневался, по правильному ли следу он шёл – и тут же отбрасывал эти сомнения в сторону. Других следов не было. Всё, что он мог, это идти дальше, спрашивать всех, кого можно, видели ли они мальчика, точь-в-точь похожего на Фрэна – тут впору было порадоваться, что младшие уродились близнецами и выглядели чертовски похоже, можно было не париться с объяснениями, кого именно он ищет. И Перси упорно шёл дальше, твердил из раза в раз, что им нельзя сдаваться, что надо искать дальше, ведь Эндрю наверняка их где-то ждёт.

Рассказ об Аномалах даже как будто убедил его в том, что он на правильном пути. В голове словно сложился пазл: ну правда, где ещё мог быть Эндрю, увезённый чёрт знает кем? Где, как не у группировки, причастной к торговле людьми и прочим ужасам – и Перси старался лишний раз не думать о том, что могли сделать с его младшим братом. С тем же самым упорством он игнорировал и тот факт, что никаких реальных улик у него, по сути, не было, сплошные догадки, основанные на чужих россказнях и предположениях. Он мог ошибаться и вообще идти в неправильном направлении, но... В том-то и была проблема, что больше у Перси вариантов не было. И за этот призрачный шанс отыскать Эндрю он вцепился мёртвой хваткой.

Хуже всего то, что Фрэнсис попёрся за ним.
Ведь мать говорила – береги братьев, у них больше никого нет, о них никто не позаботится, кроме тебя. Вот Перси и «позаботился», ага. Молодец. Такой классный старший брат, что в итоге остался один только Фрэнсис. И ведь он был настолько одержим поисками Эндрю, что в итоге умудрился потерять даже его. Надо было наступить на горло своей подозрительности и сказать Фрэну, чтобы он остался с группой – они всяко лучше знали эту территорию лучше них двоих, прежде никогда не совавшихся на Болота. Но нет же. Все дельные мысли почему-то приходили в голову уже после того, как Перси успевал накосячить.

В болоте они увязли намертво. Единственный шанс на спасение появился, когда Перси увидел тех людей из группы – сразу же заорал, привлекая их внимание, умолял спасти Фрэна. О себе уже не думал вовсе, лишь бы только младший братец остался жив. Но нет. Всё, что сделали их новые знакомые, это проверили, насколько глубока топь, и решили лишний раз не рисковать. Перси думал – а что он бы сделал на их месте? Ради совсем незнакомых людей, о которых он знает только как их зовут и на этом всё. Думал, думал и отказывался понимать. Ладно он, уже в целом взрослый и самостоятельный человек, но Фрэн?..
Разве можно было бросить Фрэна? Слабого, беспомощного, давным-давно сломленного под гнётом всего, что им пришлось пережить. Из них четверых Фрэну пришлось, пожалуй, тяжелее всего, и Перси больно было смотреть на то, как постепенно тает его надежда, как он стремительно превращается в один сплошной комок нервов, вздрагивающий от любого шороха.
Ещё больнее было осознавать, что их единственный шанс на спасение стремительно ускользал. Эти люди даже не обернулись, несмотря на то, что Перси ещё долго их звал, умолял и проклинал.
Какова вероятность, что сюда вообще кто-то ещё сунется? Может, это они, молодцы такие, единственные, кто догадался сунуться в место, которое все нормальные люди обходят стороной – у Перси не было карты, он не мог толком понять, где здесь и что находится. Худо-бедно ориентировался и понимал, что они идут в юго-западном направлении, и на этом, собственно, всё. В Арканзасе таких топей не было. Да и на нейтральных территориях тоже.
Он сам виноват во всём этом. Загнал и себя, и брата в ловушку. И шансов на спасение у них, в общем-то, и не было.
Потом начало темнеть и холодать. Перси вспомнил слова отца о том, что в холода обязательно нужно двигаться, чтобы согреться: одежда не будет греть тебя сама по себе, она лишь сохраняет тепло. Не будешь шевелиться – точно околеешь. Вот только как шевелиться здесь, находясь по пояс в болотной жиже, понимая, что любое неверное движение – и тебя опять потянет на дно? Перси понятия не имел, что делать. И не знал, как можно помочь Фрэну. Возможно, если бы они находились чуть ближе друг к другу, он бы попробовал сам его вытащить или хотя бы подтолкнуть в сторону берега. В любом случае так было бы лучше. Но увы, сейчас Перси даже головы его не видел и только лишь звал Фрэна время от времени, дабы убедиться, что он всё ещё жив.

В какой-то момент Фрэнсис перестал отзываться, и у Перси внутри шевельнулось нехорошее предчувствие. То ли от усталости, то ли уже от отчаяния, но он и это проигнорировал, убедив себя в том, что Фрэн попросту устал. Он и сам был на последнем издыхании. Устал бояться – за себя и за других – устал бороться за каждый долбанный шаг, устал идти неизвестно куда и ждать неизвестно чего. Жутко хотелось закрыть глаза и представить, что всё это просто один большой страшный сон.

Гнус довольно быстро приметил добычу. Комары облепили лицо Перси и оголённый участок шеи. Поначалу ещё как-то удавалось убеждать себя в том, что не всё так страшно, вот только долго это не продлилось. Перси дёргал головой, пытаясь отогнать от себя навязчивых насекомых, но те как будто осознали, что он при всём желании не сможет отсюда выбраться, и продолажли сосать из него кровь. Лицо жутко чесалось от многочисленных укусов.

А потом он увидел в темноте яркий свет.
В этот момент у него словно открылось второе дыхание и откуда-то взялись силы на то, чтобы снова закричать.
– Помогите! На помощь! – заорал Перси.
А ведь эти люди не факт, что с добрыми намерениями к ним направлялись. И всё-таки... всё-таки это был шанс на спасение, Перси не мог его упустить. Не имел права. Поэтому он твёрдо решил, что всеми силами добьётся, чтобы их вытащили отсюда. А уж что будет потом...
Вот потом и разберётся. Не в первый раз уже.
Свет фар особо не помогал разглядеть «спасителей» – он горел из-за их спин, и Перси мог видеть только тёмные силуэты.
Видел, как в его сторону направился какой-то мужчина. Невольно рванулся к нему, потянув за собой увязшее в тине ружьё – за всё то время, что он тут находился, из рук его так и не выпустил. Ружьё как будто было единственным, что ещё связывало Перси с прошлым, с его семьёй, которую он почти потерял.
«Почти» – потому что Фрэнсис всё ещё был жив. По крайней мере, Перси так думал.
– Там мальчик! – кричал Перси, несмотря на то, что голос уже начинал садиться и горло болело – говорить тише казалось ему кощунством. Будто его могли или не услышать, или не понять, или попросту проигнорировать, как уже сделала та группа. – Ему всего шестнадцать! Вытащите его скорее, он же погибнет! Прошу вас!
Он кричал ещё что-то, уже не понимал, что именно. Со слезами на глазах умолял спасти Фрэнсиса. В конечном счёте нервы у Перси всё-таки сдали, и он чертовски боялся, что и эти люди уйдут, оставив их совершенно одних, на произвол судьбы.
Оставят Фрэна, который подобной судьбы уж точно не заслужил.

Отредактировано Percy Irving (2021-01-20 05:47:32)

И ведь в какой-то степени он даже понимал, что там действительно никого нет.

Фрэнсис был жутким паникёром. Тот же Эндрю, его брат-близнец, характером вышел гораздо сильнее него, несмотря на то, что родился на несколько минут позже. Эндрю можно было сказать: «Не нервничай, не дёргайся и делай так, как я скажу». И он бы послушал. С Фрэном ситуация обстояла... иначе. Так просто он бы не успокоился, нужно было всегда быть рядом с ним и постоянно напоминать, что всё хорошо, ситуация под контролем, старший брат рядом и обязательно спасёт, что бы ни случилось. И даже тогда не факт, что Фрэн перестал бы бояться.
Порой Перси это жутко утомляло и выводило из себя. Им всем было в равной степени тяжело, и лишь один Фрэнсис только тем и занимался, что ныл и сопли на кулак наматывал. Иногда им приходилось останавливаться на привал чуть раньше, чем рассчитывали, потому что Фрэн, видите ли, устал идти, у него болели ноги и вообще он в туалет хотел. Миллион раз случалось так, что Перси хотелось попросту сорваться на нём. Наорать на него, напомнить, что он вообще-то не один, а с братьями, а значит им нужно действовать сообща. Быть вместе, а не идти на поводу у капризов кого-то одного. Он хотел сорваться – и не мог. Фрэнсиса никак не исправишь, но вот сломать ещё сильнее можно было запросто. К тому же, как ни крути, он всё-таки брат. Перси был за него в ответе. За них всех.
И он должен был предвидеть, что Фрэнсис не захочет оставаться у болота один, а пойдёт обязательно следом за Перси. А в итоге именно по его вине Фрэн увяз в тине, и понимание этой вины тяжёлым грузом ложилось на плечи Перси. Фрэн пугался всего на свете и в панике совершенно не соображал, что делает. Такому утонуть и захлебнуться болотной жижей – как нечего делать.
Перси это понимал.
И не хотел верить.
Когда пропал Эндрю, он взял себе за правило: не видел тела – продолжай поиски, даже если совсем потерял надежду. Раз тела не было, значит брат всё ещё жив, и надо искать его дальше, изо всех, чёрт возьми, сил. Перси был просто обязан делать это ради них. Ради братьев он не имел права отступать. Больше ведь никто о них не позаботится. Матери нет, отца Перси не видел с тех пор, как тот ушёл из семьи, а что касается анклавов и поселений... Тут были сплошные разочарования.

Поэтому, когда ему сказали, что в болоте никого нет, он лишь упрямо мотнул головой. Не сдаваться. Бороться до тех пор, пока есть силы. Пока или Фрэн не будет в безопасности, или Перси не увидит его тело.
– Это мой брат! – выкрикнул Перси, – он пошёл за мной и тоже увяз! Пожалуйста, отыщите его, он должен быть где-то здесь, я слышал его!
«Слышал» – около часа назад, наверно, если не больше. Перси списывал это на то, что Фрэн устал отзываться, потому как у самого уже горло саднило и в принципе он сильно вымотался, но... Всё оказалось куда прозаичнее, просто Перси это старательно отрицал. Отказывался сталкиваться с жестокой реальностью.

Незнакомцы набросили на него верёвку, и та затянулась вокруг бёдер. По приказу Перси уцепился за петлю, и его потянули к берегу. Очутившись на твёрдой земле, Перси тут же рухнул в траву – ноги не держали совершенно. Тянул его один-единственный человек – что было очень странно. Перси увяз в болоте конкретно, так просто и не вытащишь. Группа выживших, глянув на это дело, сразу оценила свои возможно и решила даже не пытаться. В конце концов, Ирвинги для них были лишь случайными попутчиками, стоило ли ради них рисковать собственными жизнями? Стоило ли брать себе на шею ещё два голодных рта? Ну, эти люди решили, что им такое нафиг не надо и предпочли попросту свалить.
Этот человек вытянул его в одиночку, без чьей-либо помощи, не используя ни машины, ни что-либо другое. Он оказался чертовски сильным – даже, наверно, неестественно сильным. Правда, Перси слишком устал и вымотался, чтобы обращать внимание на подобные вещи. Вдобавок всё, что сейчас его занимало, так это исключительно жизнь брата. Мысль о том, что Фрэна надо обязательно спасти, надёжно заглушала все прочие. Даже то, что, возможно, после спасения они оба окажутся в ещё большей опасности, чем прежде.

Ведь кто хозяйничает на болотах? Аномалы, то бишь мутанты. Они здесь главные, вся территория полностью под их контролем, и, скажем так, людей они не очень-то любили. Настолько не любили, что атаковали поселения и анклавы на юге нейтральных земель, кого-то вынуждали сотрудничать и платить дань – прямо как в средние века – кого-то разоряли. Многочисленные разрушения, убийства, торговля людьми и бог знает ещё что – всё это Перси знал со слов группы, к которой им с Фрэном удалось прибиться. И, судя по этим рассказам, Аномалы были именно теми ребятами, которых Перси и Фрэну стоило бы избегать в первую очередь. Лучшим решением было бы покинуть болота как можно скорее, вот только... След похищенного Эндрю вёл сюда. Перси уже не знал, насколько правильно он определил направление, не допустил ли где ошибки – пару раз он был уверен, что потерял след, но потом, вроде бы, удавалось снова его найти. В любом случае иных вариантов у него не имелось.
Но эти люди в военной форме, в шлемах с забралами, кем бы они в итоге не оказались, были его последней надеждой.

«Карусель искали или ларёк со сладкой ватой?»
Эти слова в контексте всего, что за последнее время обрушилось на Ирвингов, казались жестокой издёвкой. Если что Перси и искал, так это место, где они вчетвером могли остаться хотя бы на несколько месяцев, а не на пару дней. Возможно, путешествуй он в одиночку, в каком-нибудь анклаве или поселении его бы и взяли – рабочие руки лишними не будут. Вот только у Перси при себе был самый настоящий детский сад, и тут ситуация осложнялась. Никто не хотел брать к себе сразу четыре голодных рта. Перси с Томми, как старшие, были готовы хоть на галерах работать, а вот близнецы всё ещё были детьми. Они слабее, они быстрее выдохнутся, они не смогут работать так же, как все остальные – обуза, иными словами. Вот и получалось так, что их готовы были приютить в лучшем случае на один-два дня.
А порой и сразу посылали, отказав даже в медикаментах. И в итоге для Томми это закончилось более чем печально.
В любой другой ситуации Перси бы обязательно огрызнулся на эти слова, но сейчас он слишком устал, чтобы злиться и возмущаться. Сил не хватало даже на то, чтобы объяснить, какого чёрта они тут оказались – слишком уж долгая история, которая ещё с исчезновения Эндрю тянется. Вдобавок, если Фрэнсис всё ещё жив, на эти объяснения нет времени – его нужно спасать, срочно. Как только Фрэн окажется в безопасности, Перси всё этим людям расскажет. И... свалит с их территории, если они того попросят.
Кое-как поднявшись на локтях и встав на колени – после долгого стояния в болоте без какой-либо опоры под ногами Перси их едва ли чувствовал – он уставился в закрытое забрало шлема. Он не видел ни глаз, ни лица человека, с которым разговаривал, но надеялся, что хоть какое-то сочувствие в нём ещё не умерло и он им поможет.
– Послушайте, – охрипшим голосом выдохнул Перси, – там мой младший брат. Я... я всё, что угодно для вас сделаю, клянусь. Всё, что захотите. Честное слово. Только вытащите его, умоляю...

Он понимал, что этими словами буквально подписывает себе смертный приговор – эти люди запросто могут его хоть в рабство взять, хоть убить на месте или ещё чего похуже.
Но иного выхода не видел.

Отредактировано Percy Irving (2021-01-22 12:12:29)

Бывали ночи, когда Перси сидел у костра, рядом со спящими братьями, и думал: а может, ну, бросить их? Оставить здесь, а самому попросить убежища в каком-нибудь поселении или анклаве. У него одного шансов получить помощь, как ни странно, было куда больше, чем у всех четверых. Его бы наверняка взяли, он бы трудился с остальными жителями поселения взамен на крышу над головой, воду и какую-никакую пищу, медикаменты и всё остальное. Братьям тоже когда-нибудь пришлось бы повзрослеть и начать заботиться о себе самостоятельно, пусть Перси с матерью и оттягивали этот момент настолько долго, насколько могли.
А потом он думал о маме. О том, что она тоже могла давным-давно их оставить. Сбежать, например, из того дома, а не тратить время на то, чтобы спрятать их четверых и уж тем более жертвовать собой, лишь бы только их не нашли.
И всё-таки она поступила именно так, а не иначе. Эта мысль была единственным ответом на все вопросы. После этого Перси тушил костёр, будил братьев, и они шли дальше. Все вместе.

А теперь Фрэнсис мёртв. И виноват во всём этом только Перси. Если бы он не попёрся на эти болота, если бы он придерживался своей изначальной цели и направился к Убежищу 126, а не на поиски Эндрю, которого возможно тоже уже нет в живых, то хотя бы один из его братьев остался бы жив. Да даже если бы он просто держался подальше от болот или настоял на своём и оставил Фрэнсиса с той группой – это было бы всяко лучше того, что случилось в итоге. Он наделал слишком много ошибок. И хуже всего было то, что эти ошибки стоили жизни его братьям. Перси должен был заботиться о них, но только погубил братьев.

Ему очень ясно дали понять, что больше никто помогать не собирается. Фрэнсис умер – с этим ничего не поделаешь. Возможно, тело настолько увязло в болоте, что Фрэн попросту захлебнулся, и никто в здравом уме и трезвой памяти не собирался соваться в тину так глубоко. Уж тем более ради трупа какого-то незнакомого парнишки. Перси стиснул зубы, давя подступающие рыдания – ему хотелось забить на всё, даже на этого человека в камуфляже, и взвыть, как побитой собаке.
Пинками и тычками его заставили встать. У Перси от слабости и усталости подгибались колени, каждый шаг вперёд давался ему с огромным трудом – чудо, что не упал снова по дороге. Но он уже и сам понял, что здесь никого его проблемы не волнуют. Он, кажется, ухитрился вляпаться в ещё большее дерьмо, чем рассчитывал – эти люди явно не из лучших побуждений его спасли. Всё, что он мог сделать, так это беспрекословно следовать их приказам, пока они ничего с ним не сделали. Убивать сразу после спасения казалось неразумным, но ведь бывают вещи и похуже смерти. Перси в своё время всякого от отца-полицейского наслушался и знал, на какие страшные вещи способны люди. Папа редко говорил дома о работе, но о некоторых делах, над которыми он работал, всё же рассказывал.
Как правило – с целью предупредить. Уберечь от опасности. В такие моменты он был непривычно серьёзен, не отпускал дурацких шуточек, как обычно, и Перси от этого всегда становилось как-то жутко не по себе.

Ему стоило больших усилий не развернуться и помчаться к болоту, чтобы самому вытащить Фрэнсиса – раз уж больше никто не собирался ему помогать.
«Он умер. Умер. Умер. Умер», – повторял про себя Перси, как будто снова и снова вонзая нож себе в самое сердце.

Его силком затащили в броневик и затолкали на заднее сидение. Перси не сопротивлялся: его сил хватало буквально только на то, чтобы кое-как стоять и идти, а как только он упал на сидение, то, казалось, тогда силы покинули его окончательно. Мама говорила, что в минуту опасности организм человека мобилизуется: выделяется адреналин, учащается дыхание и сердцебиение, повышается скорость реакций и болевой порог. Потом, когда опасность отступает, происходит истощение организма – Перси казалось, что нечто подобное он испытывал сейчас. Он весь мелко дрожал, его морозило, хотелось пить. На него накатило состояние какой-то апатии. Он не мог ни о чём думать, в голове была одна пустота.
Кажется, он просто устал. От всего на свете. От того, что нужно постоянно куда-то идти или бежать – даже если не знаешь, куда именно. Устал постоянно бороться за каждый шаг, быть сильным, снова и снова вставать на ноги после того, как упал. Он был и вполовину не таким сильным, как мама, а теперь и вовсе окончательно сломался. И сдался. Зачем бороться дальше, если у него всё равно нет ни дома, ни семьи, ничего? Все его близкие или мертвы, или пропали без вести, и Перси понятия не имел, что ему делать теперь. Только отпустить ситуацию и плыть по течению, надеясь, что когда-нибудь для него всё закончится.
Может быть, его сейчас застрелят – вот этот человек, приставивший пистолет к его подбородку и требующий объясниться.

Перси облизал пересохшие губы и почувствовал, что они тоже дрожат.
– Мы искали Эндрю Ирвинга, – наконец отозвался Перси, – нашего брата. Он пропал около месяца назад, но я смог найти следы людей, которые его увезли, и они привели нас сюда. В любом случае... у меня больше не было идей, где ещё его можно искать.
К горлу подкатил горький ком, и Перси кое-как его сглотнул.
– Мы собирались идти к Убежищу 126, думали, что хотя бы там для нас найдётся место, но... Но случилось это, и планы пришлось менять.
Поиски Эндрю привели к тому, что Перси потерял ещё и Фрэна, и это буквально сводило его с ума. Он облажался. Грандиозно облажался. Мать просила его защитить братьев, а он не смог этого сделать, и это было больнее всего. Он погубил даже Фрэна, который больше всех нуждался в его заботе и защите. Как можно было?..

Перси покосился на приставленный к подбородку пистолет.
– Если хотите стрелять, то стреляйте, – вдруг сказал он, и голос у него невольно задрожал.

Отредактировано Percy Irving (2021-01-28 02:33:53)

Легче, разумеется, не стало. Перси, несмотря на своё подавленное состояние, на то, что он был буквально в шаге от истерики, слишком хорошо осознавал своё положение: пусть сейчас этот человек и убрал пистолет от его головы, сославшись на то, что кабину обрызгает – чистоплотный какой – ничто не мешает ему привести свою угрозу в исполнение в любое другое время. Хотя лучше бы, конечно, сейчас, пока Перси ещё толком не испугался. Пока ему самому отчаянно хочется пустить себе пулю в лоб.
Никогда он не понимал людей, которые заканчивали свою жизнь самоубийством – это попросту не укладывалось у него в голове. А теперь вон как всё обернулось.

Ему хотелось зажать уши ладонями и закричать изо всех сил, лишь бы не слышать того, что ему говорили. Как будто он сам не винил себя в произошедшем, честное слово! Но что ему было делать в той ситуации? Оставить Фрэнсиса с людьми, которых он едва знал? Или забить на поиски Эндрю, который скорее всего находился в большой опасности? Знал бы кто, как у Перси разрывалось сердце, когда нужно было покинуть поселение Хатча и отправиться дальше. Вот вроде бы они и нашли место, где их готовы были приютить, но совесть отчаянно не позволяла там остаться насовсем. Продолжать жить, будто бы ничего не случилось, в то время как с Эндрю происходит чёрт знает что – Перси никогда в жизни себе бы этого не простил.
Естественно, что он винил себя. Естественно, что он считал это ошибкой. Так больно ему ещё никогда не было. Перси не представлял, как ему быть дальше. Как жить с подобным грузом, что по твоей вине пострадали не один, не два, а три брата. Что ты обещал матери заботиться о них, а в итоге так облажался с этим обещанием. Если родители живы, и он когда-нибудь снова с ними встретится, то как им смотреть в глаза?..

– Перси, – тихо отозвался он на вопрос об имени, – Перси Ирвинг.

Он почувствовал рядом какое-то шевеление и заметил несколько отростков, напоминающих длинные гибкие щупальца, которые спустились к ногам мужчины и где-то там же и замерли. Судя по всему, отростки были частью его тела, и Перси от этого зрелища невольно передёрнуло. Значит, перед ним всё-таки мутант. Скорее всего все эти люди – мутанты.
Перси догадывался, к кем он попал. По сути всё, что он знал об Аномалах, основывалось на чужих рассказах, но этого вполне хватало, чтобы составить о них некоторое представление. И, скажем прямо, перспективы у Перси были такие себе. Как и у Эндрю, если его угораздило попасть к Аномалам – у братца был довольно острый язык, а такое мало кому нравится. Особенно сильным мира сего.
– Знаю, – ответил Перси, взглянув мужчине прямо в глаза, – вы мутанты. Нападаете на поселения, разоряете их, убиваете людей, держите их в плену. Всё верно?
Он прекрасно понимал, что подобным образом очень сильно нарывается и за дерзость его тут никто по головке не погладит, но ненависть к подобным людям уж больно глубоко укоренилась в его сердце. Он ненавидел таких уродов, которые считали, что им всё позволено, что они могут врываться в чужие убежища и забирать всё, что плохо лежит. В том числе и людей. Ненавидел по той простой причине, что когда-то почти точно такие же ублюдки – пусть их и отличало от мутантов как минимум наличие отростков и далеко не такая мощная техника – буквально сломали жизнь ему и его братьям. Разрушили их семью. Отобрали самое дорогое, что у него когда-либо было. Хуже того – Перси от начала и до конца видел, что творили с его матерью.
И он не мог просто взять и выйти, чтобы спасти её. Их бы тут же убили, всех четверых, а мамина жертва была бы напрасна. Потому она и закрыла их в той кладовке и велела ни в кое случае не выходить. Она знала, на что идёт – только вот Перси это ни капли не утешало.

Он, на самом деле, мог бы ещё много нелицеприятных вещей сказать, если бы не чувствовал себя настолько уставшим и измотанным. И уже огрызаться на то, что его, видите ли, просто так теперь не отпустят, не стал. Его разве что слегка поставил в тупик вопрос по поводу «специальности». Вот, спрашивается, как он должен был ответить? Перси с братьями никогда не жил в анклавах или поселениях – там они обычно надолго не задерживались. Максимум могли переночевать и всё, с рассветом снова в путь. И тогда приходилось заниматься вообще всем подряд. Если с Томми он ещё как-то худо-бедно разделял обязанности, поручая брату в основном присмотр за лагерем и младшими, то после его смерти груз ответственности только увеличился. Заниматься приходилось вообще всем подряд: от охоты до помощи всё тому же Фрэну с его многострадальной ногой. Не то чтобы у Перси была какая-то конкретная «специальность». Скорее он привык каждый день решать всё новые и новые проблемы, которые лились на него, как из рога изобилия.
Однако ответить он всё равно не успел – броневик остановился, в окна ударил яркий свет прожекторов, отчего Перси невольно зажмурился, а мужчина с отростками поспешил куда-то деться. Затем Перси громкий грохот, после чего машина снова двинулась вперёд – должно быть, они въехали на территорию базы. Дороги назад больше не было.

Мужчина потянул Перси наружу, и он невольно оглянулся по сторонам, пытаясь понять, куда его вообще занесло. Увидел, как с грузовика снимали брезент и сетку, потом принялись выводить оттуда связанных людей – мужчин, женщин, детей... Некоторые из них по виду были даже младше, чем Фрэнсис с Эндрю, и от этого Перси больно кольнуло сердце: разве так можно вообще?.. А если Эндрю тоже был здесь – с ним так же обращались? Как с пленником, как с каким-то скотом, с которым можно делать всё, что заблагорассудится? Он сжал ладони в кулаки, стиснул зубы и поспешил отвернуться – слишком тяжело было на это смотреть. Вдобавок на его плечо легла рука мутанта – вроде как и вальяжно, почти беспечно, а вроде как и с намёком, мол, никуда-то ты отсюда и не денешься, парень.
Перси молчал. Видит бог, ему потребовалось много терпения для того, чтобы пропустить мимо ушей фразу про охотников и добычу, а не огрызнуться и не высказать всё, что он думает об этом человеке.
Легко рассуждать о таких вещах тому, что на месте добычи никогда не был.

Оказавшись на базе, Перси тут же почувствовал себя маленьким, слабым и жалким. Ему казалось, будто все взгляды направлены на него, будто каждый вокруг знает, каким образом он тут очутился и что с ним произошло. Плечи тут же напряглись, Перси слегка сгорбился и упёрся взглядом в пол.
Одно хорошо: мужчина, как и обещал, привёл Перси в архив и тут же потребовал у какой-то розоволосой рогатой девушки списки людей, находящихся сейчас на базе. Перси во все глаза уставился на девушку, потому что, честное слово, прежде он такого никогда не видел. Даже не сразу отреагировал на приказ сесть.
Он сел на стул, слегка вытянул вперёд подрагивавшие в колени ноги и обратил внимание, что с него на пол тут же натекла грязная вода. Ну, логично: он, считай, полдня проторчал по пояс в болоте и вымок буквально насквозь. Впрочем, сейчас это мало волновало. Взгляда от девушки Перси почти не отрывал – где-то внутри него сейчас теплилась надежда, что Эндрю действительно здесь, что сейчас они встретятся и всё будет хорошо... Чёрт возьми, поскорее бы она принесла эти списки!..
– Шестнадцать, – отозвался Перси, – им обоим было шестнадцать. Близнецы.
Он вдруг вспомнил о ещё одной крайне важной вещи.
– А ружьё? – тут же спросил он, – у меня с собой была охотничья двустволка. Где она сейчас?..
Понятное дело, что так просто ему оружие не вернут, раз уж он тут на правах пленника. Пока что Перси просто хотелось знать, не выкинули ли мутанты вещь, которая столько времени прочно связывала его с домом. Которая буквально была единственным напоминанием об отце.

Знал бы Перси, что всё так обернётся – ни за что бы не стал так опрометчиво прекращать с ним общаться. Отцовской поддержки ему сейчас катастрофически не хватало.